Почему прозвали этот мостик «Мостиком любви» рассказывают всякое. Практически у каждого сооружения в досточтимой Рамони есть тайны и загадки. Есть тайна и у «Мостика любви». О чем говорит одна легенда, что дошла до нас с тех давних пор, когда еще и не носил этот мостик такое странное имя. Построен он над глубоким логом, который издавна разрезал два рамонских холма, поросших буерачным леском. На одном откосе возвышается ныне красно - кирпичный замок, а на втором с названием «Уютный» — странное сооружение.
* * *
Что на том откосе установили «Дарственный» памятник, о том не одна легенда сложена, и говорить о нем лишне, а вот о строении, тоже вроде на скромный дворец претендующее, а более на «спальный корпус», отчего ж не поведать. Мостик перекинули на откос «Уютный» не только с расчетом посидеть всласть у памятника и созерцать луга зареченские, а и с дальним прицелом.
«Вот Петруша вырастет, найдет свою суженую, да и выстроим мы им покои на том откосе!» — мечталось старым Ольденбургским, принцу и принцессе. Да только Петруша все больше на мальчиков заглядывался...
Соберутся местные мальчишки на мосту и ну дразнить молодого принца: мол, ты не мужик, а с того — как с гуся вода, все улыбается да норовит к кому-нибудь из них прислониться теснее. Однажды, заметив такое безобразие, прозвали вроде бы оттого тот мостик «Мостиком любви». Но это лишь одна легенда, конечно, не самая романтичная, но живучая.
Романтическое свидание на "Мостике любви"
* * *
Вы заметили, что нет сегодня одного кирпичного пилона со стороны откоса «Уютного»? Говорят, что архитектор был из волшебников и рассчитал этот мостик именно так, чтобы в самую короткую ночь лунной тени от этого пилона вообще не было — так же, как и в середине бела дня почти что час, без тринадцати минут, отсутствовала бы тень, солнышком создаваемая. И кто из женихов при трех свидетелях сможет удержать на руках любимую все это время, то крепче их любви не будет на свете. И все мечты у этой пары непременно сбудутся. И будет им «вечное счастье».
Однажды местный влюбленный Иван решился испытать «вечное счастье». Он с возлюбленной своей Марией пришел к «Мостику любви» именно в то самое время, когда, как гласит поверье, нет тени от колдовского пилона.
Но не смог Иван ровно минуту «дотянуть» до заветного времени. Отпустил он из рук любимую. И дрогнул пилон. Поползла ниоткуда зловещая тень, предрекая беду. Сначала осыпались кирпичи из верхушки пилона, превратившись в красную щебенку. Затем растрескалась срединная часть крепчайшего кирпича. Раздался низкий протяжный гул, и тогда бросились прочь влюбленные с гудящего вслед заветного «Мостика любви». И не достало им «вечного счастья» в дальнейшей жизни. Маша утонула в реке, а Иван с горя запил, а потом, говорят, продал черту душу и сам повесился. Только разрушенный пилон и напоминает о той давней истории.
***
Есть и третья легенда — о долгой несчастной и тайной любви принцессы Ольги, сестры последнего императора, к адъютанту мужа — Куликовскому. Ольга, которую практически по недоразумению отдали замуж за нелюбимого, братца в каком-то поколении, Петра Ольденбургского, была несчастна.
Так и не смогли их высочества перейти рука об руку через «Мостик любви». Посему тайная страсть и трагичная судьба Ольги Романовой были на виду. Но, похоже, это мало волновало Петра Ольденбургского, мужа порфирородной принцессы, так и не побывавшего в ее постели.
Когда девятнадцатилетняя Ольга Романова решилась на брак, то обрадованные Ольденбургские немедля принялись за сооружение дворца для молодоженов на откосе «Уютном». Да только упрямая Ольга никак не могла переступить через себя. Не любила она Петра. А все норовила, махнув платочком из окошка дворца, придти на «Мостик любви» на свидание к ротмистру Куликовскому и посидеть затем на лавочке у «Дарственного» памятника.
Строились апартаменты неподалеку, но они терялись на фоне вотчины свекрови и свекра. Приданое быстро таяло — муженек вечерами просиживал допоздна за карточным столом, а еще увлекался политикой, на что тоже уходило немало средств...
И тогда однажды, топнув на мостике на молодого супруга изящной ножкой, повелела Ольга строиться подальше от глаз родни. Было куплено бывшее чарыкинское имение, названное «Ольгино». Сюда было решено вложить остатки денег.
Прибился к ним однажды один странный чернец с малым дитем. Не то фамилия была у того Распутин, не то местные его так прозвали за нрав и разгуляйство. Сначала выдавал себя за камнетеса, потом приспособился местным ворожить. Прослышал про его предсказания принц, велел во дворец пригласить на беседу. Любопытно стало: «Чего он там предсказывает?»
Сам чернец за Новых себя выдавал. «Я, — говорит, — из сибирских буду, фамилия моя потому на «х» кончается. От всяких других фамилий — Новак там или Новенький — с окончаниями другими, она сурьезно отличается и совершенно прекрасна. Поэтому мне и предназначено предсказывать и творить чудные дела».
Удивился принц тем словам. Вел себя чернец достойно и не робел. Из предсказаний сказал лишь то, что на «Мостике любви» через три ночи произойдет странное событие. А он должен исчезнуть из Рамони навсегда.
Никому о том не сказал молодой принц. Но решил проследить за женой, про встречи Ольги с его адъютантом на «Мостике любви» ему уже рассказывали. Отправился он с биноклем в парк и влез на высокий дуб. Все было как на ладони: Ольга вбежала на мостик и прислонилась к пилону. Туда ж поспешал долговязый кирасир. Но вдруг пилон зашатался, и отпрянувшая Ольга была осыпана ярко-красной кирпичной крошкой. Ей на помощь устремился Куликовский и, бережно подхватив, отнес на откос.
Весь дрожа от удивления и страха, Петр слез с дерева и в изумлении долго стоял, не шелохнувшись... Наутро ему доложили об исчезновении чернеца.
Потом он встречал Распутина у императора, но тот либо не хотел признавать принца, либо, действительно, в Рамони был кто-то другой. А Ольга в конце концов развелась с Петром и вышла замуж за Николая Куликовского. Но это совсем другая история, никакого отношения не имеющая к злосчастному пилону.
Хотя... как знать, как знать...
Вот такие истории про «Мостик любви» и колдовской пилон, не отбрасывающий тень всего-то раз в году, удалось подслушать мне у стен прекрасного рамонского дворца. А что здесь правда, а что придумано досужими рассказчиками — разбираться не мне. | 
