В 1949 году я окончил
Айдаровскую семилетнюю школу и поступил в 8 класс Рамонской средней школы. Еще
учась в
Айдарове, я слышал от старших своих товарищей об учителе математики
Рамонской
школы Григории Ивановиче
Романенко. Мне
говорили, что это очень
квалифицированный преподаватель, много и успешно работающий с учениками, отличный шахматист.
Говорили
также о несколько странной манере общения
его
с учениками, о трудном «вживании» его в его в роль преподавателя
математики
старших классов, неприятии его на первых
порах учениками, глупых шутках учеников над ним, его бурной реакции на эти
шутки и т.п. К 1949 году эти трудные для него начальные этапы
работы
были, в основном, уже преодолены, и он стал популярным и авторитетным
среди
старшеклассников учителем.
Первый урок, где я
встретился с ним,
был обычным - он знакомился с нами, поскольку в класс пришло сразу человек 10 новеньких
из других школ. Потом
Григорий
Иванович устроил контрольную по алгебре.
Решая предложенные задачи и примеры, я обратил внимание, что они
мне
чем-то знакомы. Но где и когда я
их видел?
За эту контрольную я получил «4», а Григорий Иванович спросил, не знакомы ли мне эти задания. Оказалось
- это выпускная контрольная, которую давали на экзамене в 7 классе. За
лето мы все ее основательно подзабыли, и
успехи у всех были похуже, чем на весеннем экзамене. Так проверил нас при поступлении в его класс Григорий
Иванович,
Уроки он вел интересно, давал решать
много задач, аналогичных тем, что предлагались на экзаменах, разбирал типовые
ошибки. При этом он часто пользовался
журналом «Математика в школе», где
обобщался опыт преподавателей всей страны. Так было на протяжении всех лет
моего обучения в Рамонской школе - в 8, 9 и
10 классах, В 10 классе интенсивность
нашей работы существенно возросла,
что пошло нам на пользу. К выпускным экзаменам уровень нашей подготовки был достаточно высок, а отдельные учащиеся - Оля
Гризодубова, Юра Галковский, Владик Мартынов - могли решить практически любую задачу, хотя они тогда
были очень сложные, с элементами геометрии и тригонометрии.
Кстати, именно такие задачи нам предлагались при поступлении в
Московский Энергетический институт, где я
потом учился. И именно подготовка, полученная под руководством Григория
Ивановича, позволила мне, Оле Гризодубовой, а впоследствии еще нескольким
выпускникам нашей школы поступить в этот
очень сложный и престижный по тем временам вуз. Да и вообще, у
выпускников Рамони с математикой проблем было мало - почти все успешно сдавали
экзамены в лучшие вузы страны - московские, ленинградские, киевские, воронежские. Заслуга Григория Ивановича в
этом несомненна. Отмечу, что когда к
нам приходили при переводах ребята из
других школ, даже воронежских, они оказывались подготовленными гораздо слабее нас и не могли
«подтвердить» свои прошлые, порой высокие оценки по математике.
Любимыми учениками Григория
Ивановича были Оля Гризодубова, Юра Галковский, Владик Мартынов, Юра Попов, Володя Куксов (я здесь имею в виду только наш выпуск, в других выпусках были свои лидеры). Они отличались успехами
как в математике, так и в шахматах, любовь
к которым привил им опять же он. Они часто оставались
после уроков для занятий в математическом
или шахматном кружках (я ходил
только в математический).
Шахматы после
математики были еще
одной страстью Григория Ивановича. Играл он много, участвовал во всевозможных турнирах,
соревнованиях, первенствах. Добивался при
этом заметных успехов. Вершиной его
здесь было звание кандидата вмастера спорта по шахматам. Играл он в Рамони, безусловно, лучше всех. Единственным полноправным его конкурентом был А. Л .Мазлумов с селекционной станции. Счет в их встречах был примерно равным, и
они любили играть друг с другом. Часто А. Л. Мазлумов приглашал Григория
Ивановича к себе на селекционную специально
поиграть в шахматы, причем присылал за ним транспорт.
Многие из моих однокашников обязаны Г. И. Романенко своей любовью к этой игре, которая для них
оказалась любовью на всю жизнь. Григорий
Иванович был темноволосый, невысокого роста,
некрупного сложения, очень подвижный.
Иногда играл с ребятами в волейбол на школьном дворе, встречались мы с ним летом и на реке, он
принимал участие во всевозможных субботниках вместе со школьниками.
Я пишу о
Григории Ивановиче как его бывший ученик, учителя-профессионалы могли бы написать что-либо другое. Но мы его любили за веселый нрав,
даже, если хотите, за попытки установить со школьниками товарищеские отношения, сократить дистанцию между нами. Чисто интуитивно
он приближался к педагогике сотрудничества,
о которой так много говорит
современное учительство.
Что касается
упомянутых странностей характера Григория Ивановича, то это были скорее странности его способа общения с учениками. Так, он мог, например, сказать запутавшемуся
при ответе у доски ученику: «Юра, а в аудитории
смех!», или «Вынь руки из штанишек!» (если кто-то машинально совал во время
ответа руки в карманы), или «Парень-то ты хороший, но больше двойки я тебе поставить не могу! Прочитай в учебнике
Киселева такую-то страницу и т.п. Однажды
объясняя новый материал, Григорий Иванович,
стоя у доски, запутался сам. Немедленно из класса раздался возглас:
«Парень-то ты, Гриша, хороший, жаль мне тебя,
но больше двух я тебе поставить не
могу, и не проси даже! А где в
учебнике Киселева прочитать этот
материал, ты и сам знаешь лучше
меня. Садись, Гриша!» Григорий
Иванович покраснел до корней волос,
не смел повернуться лицом к классу, и спас его только звонок на перемену. Он, ничего не произнеся,
опрометью выскочил из класса. История эта имела продолжение. Через урок Григорий Иванович вызвал своего
«обидчика» Ю. Попова (он, естественно, узнал его по голосу) к доске с тем же материалом. И Юра запутался
так же, как и Григорий Иванович. Теперь
торжествовал последний - повторив слова,
сказанные Юрой урок назад, он
сказал: «Ты мне двойку позавчера
поставил за этот материал, а сам его не разобрал и не выучил. Теперь я
тебе ставлю двойку, и ты у меня ничего другого не проси. А где прочитать
в учебнике это - поищи сам!». Завершая
эти заметки скажу, что из всех наших преподавателей
на пикник на Радчине после выпускного
вечера мои одноклассники пригласили лишь двоих, своих учителей - Н. В. Буйленко и Г. И. Романенко. У меня хранится фотография тех лет - на лодке
В. Мартынова сидят они оба с аккордеоном
Николая Васильевича. Мы весело
провели тогда эти полдня июня 1952 года,
прощаясь и друг с другом, и с нашими любимыми и уважаемыми педагогами,
образы которых для нас навсегда связаны с тем важным этапом нашей
жизни.
В 1979 годуя приехал
в Рамонь, мы собрались отметить 27-летие
окончания школы. Вылезли с женой из
автобуса и пошли к школе. Вдруг в
окне второго этажа увидели своих товарищей одноклассников и с ними Григория
Ивановича. Вся компания «вывалилась» нам навстречу. Впереди бежал Григорий Иванович. Добежал до меня, и я
подхватил его на руки, пронес на руках несколько шагов через грязь до сухого места. Эффект был для меня совершенно неожиданным: Григорий Иванович расплакался со
словами: «Как же высоко признание заслуг учителя, как он должен гордиться, если бывший ученик
несет его на руках на виду у всей улицы!».
Когда я подхватил его на руки, то об этом и не думал - просто от радости поднял на руки дорогого нам всем учителя. А он увидел в этом более глубокий смысл. Думаю,
что здесь он был прав! Ведь на моем месте, наверное, любой из нас
поступил бы также и, именно, в знак признания неоценимых заслуг учителя перед нами.
Э. ГАЧИНСКИЙ, г. Москва. «Голос Рамони»
от 27 июля 1999 года.
