Несколько лет назад, работая над родословной своей семьи, я обнаружила интересный факт: один из наших родственников унтер-офицер Иван Варфоломеевич Першин на протяжении I Мировой войны вел дневниковые записи. Написанные на передовых позициях, они являются историческим свидетельством того времени, жизни наших дедов, нашего прошлого. И как сказал Й. Бунин: «Нет ничего лучше дневника... Тут жизнь, как она есть».

Иван Першин родился в 1886 году в крестьянской семье. Рано остался без родителей. С восьмилетнего возраста его воспитывала бабушка. Только один класс земской школы удалось закончить Ивану, а потом нужно было работать наравне со взрослыми, зарабатывая на пропитание.

С годами он окреп, стал статным, красивым парнем. В девятнадцать лет женилея на стройной жизнерадостной девушке Марии из рода Ануфриевых, Через год у них родилась дочь Христина.

В 1908 году Ивана призвали в царскую армию. В то время Россия жила с соседями мирно и численность ее войска была небольшой. Забирали в армию далеко не всех: связанных заботами по уходу за стариками, калеками, малолетними детьми не брали. Ивана подобные трудности не обременяли. Надо сказать, что со службой ему повезло. Военной комиссией он был направлен в Санкт-Петербург и зачислен в лейб-гвардию четвертого инженерного батальона его Величества Государя Семеновского полка. Созданный Петром I в 1687 году на основе потешных войск; полк олицетворял силу и мощь русской армии. Если в 17-18 веках в него зачисляли дворян, в конце 18 века - парней из податных сословий, а в 19 - солдат гренадерских полков, то к началу 20 века набор состоял из рослых, красивых мужчин без различия сословий. Ивана учили саперному делу, черчению, строительству оборонительных сооружений. Он повысил свою грамотность, познал неведомую ему петербургскую культуру - смесь русской и европейской. Ему были симпатичны люди грамотные, обладающие внутренней культурой, интеллигентностью. Он многому; у них научился.

В 1912 году Ивану присвоили звание унтер-офицера, а в 1913-м он демобилизовался. В деревне он охотно занялся сельским хозяйством.

Против России готовилась воевать Германия. 17 июля 1914 года царское правительство объявило всеобщую мобилизацию. Не успев, как следует обжиться, по этому приказу уходил на войну Иван Першин. Он прибыл в Смоленск в учебный саперный батальон, где был назначен командиром отделения курсантов, а первого августа немецкая армия на Западном фронте атаковала позиции наших войск. Русские отступали. Иван писал: «Из Смоленска командой ехали поездом через Минск, Барановичи, Белосток, проезжали крепость Осовец. На пятый день были на станции Граево, где в семь часов перегрузились в вагоны суженной колеи Польской железной дороги, а в девять часов были на станции Лыки. Город разрушен, безлюден, чистый. Нас подчинили пятому Сибирскому саперному батальону, отправили на передовую. Через сутки были в распоряжении третьей саперной роты».

«1915 год. 1 января. В 10 часов нас направили делать насыпь по траншее и маскировку. Место болотистое, поэтому хода сообщений были мелкие, мы ползли на коленях и локтях. Работали в сорока метрах от немецких окопов. Германцы освещали наш передовой край прожекторами и обстреливали из пулеметов и винтовок. Под такой страстью проработали всю зимнюю ночь. К рассвету пошли по ходу сообщения на двух ногах в рост. Я сказал: «Слава Богу, на сутки остались живы».

4 января. В Пять часов вечера снова пошли рыть в мокрые окопы. Немцы работать не давали, и мы вынуждены были забрасывать их гранатами. Ночь прошла без урона.

29 января. Пришли с окопов в пять утра, уставшие, стали заготавливать деревья для завала дороги и рыть траншеи в мерзлом грунте. В шесть утра пришла с передовой десятая рота Сибирского полка, совместно до девяти вечера выбирали и оборудовали удобные места для обороны. У пехоты не было своих лопат, и мы им дали для расчистки снега».

В конце февраля отступление приостановилось. Апрельские записи говорят о том, что русское командование продолжало укреплять позиции.

«2 и 3 мая наши воска перешли в наступление. До 16 мая ночи были напряженные: рыли хода сообщений, готовили САПы - глубокие окопчики».

В июне к саперам присоединили восемьсот пленных австрийцев для строительства оборонительных сооружений. Здесь же работали пятьсот наемных местных жителей, которым в начале июля выдали жалованье: мужчинам по 1 руб. 40 коп., женщинам - по 90 коп., а за подводу от 3 до 5 рублей за проработанный день. Узнав об этом, австрийцы на работу не вышли. Их решили взять испугом - расстрелять 2-3 человек перед строем. Командир конвоя Вирхолец приказал строиться, но в строй никто не пошел. Он дал команду стрелять. Австрийцы сгрудились в кучу, и охрана стрелять в них не стала. Пытаясь выйти их неловкого положения, Вирхолец спросил, что им нужно, почему не идут работать? Пленные ответили, что голодны, раздеты, разуты, нет денег. Им прибавили немного хлеба, и они вышли на работу.

Жили они в скотских условиях – в сараях с дырявыми крышами, спали на соломе, ходили босиком. Местные жители, жалея их, приносили овощи, фрукты и кое-какую пищу.

«31 августа. Роте поручен ремонт 130-верстной дороги по направлению на Минск. До пятого сентября. Построили Гать, отремонтировали и построили семнадцать мостов. Из-за притока войск в округе мы пять дней питались одними сухарями, местные жители продуктами оскудели.

5 сентября. Приказано возвратиться обратно к фронту. Во время погрузки на станции Бабы образовалась скученность обозов: третьего корпуса разгружались, девятого подъезжали на погрузку, в том числе и саперные подводы. Начальники обозов стали угрожать друг другу револьверами. Штабы были неспособны управлять движением перевозок.

7 сентября. Возвратились к боевым позициям. Производили работы в деревне Лентишь. Немцы вели адский огонь. Меня ранило осколком снаряда в левую ногу, задета кость. Я оказался в лазарете на костылях».

Далее в дневнике рассказывается о переезде в Молодечно: «В городе четырнадцать лазаретов. Я был приписан к лазарету первого Гвардейского корпуса. Раненых тьма, завшивлены, мрут от ран и болезней».

«13 сентября. Воскресенье. Доктор из четырехсот раненых отобрал сто сорок человек, отправил в Минск, но 15 сентября оказались в Могилеве, где размещался штаб Главного командования русской армии. Вечером нас осматривал Великий князь Н. Н. Романов, многих наградил, в том числе меня медалью «За храбрость».

4 октября. Комиссия записала в команду выздоравливающих. В ней тридцать три дня читал книги, ходил на прогулки. В соседнем селе были в церкви. Слушали проповедь священника о предании анафеме графа Льва Толстого. Он в народе популярен и мы. фронтовики, не одобрили это решение святой церкви».

Зима 1916 года была морозной, с сильными снегопадами и вьюгами. В этих условиях саперы по ночам тянули перед передним краем колючую проволоку, забивали колья в мерзлый грунт. Немцы, заметив их, открывали бешеную стрельбу. У Ивана ныла кость ноги, мешая передвижению. Ему поручили выдавать инструменты, завозить со складов проволоку, скобы, гвозди.

«31 марта. Перед Пасхой мне. присвоили звание старшего унтер-офицера.

2 апреля. В походной церкви хор из восемнадцати человек, в котором и я участвовал. В пасхальную, ночь пел Всенощное. За красивое пение хоралов генерал. Ретко объявил благодарность».

На Пасху - третьего апреля - записи обрываются. Война же продолжалась и, вероятно, продолжались записи, но они не обнаружены. Дочь Христина вспоминала, что в 1919 году, когда в село ворвались банды генерала Шкуро, отец, сжигая бумаги, сказал: «Белые за эти записи расстреляют».

Быть может, речь в них шла о зарождении революционного духа у солдат...

Л. ОБРАЗЦОВА.
«Голос Рамони» от 20 февраля 1998 г.

Форма входа

Категории раздела

Поиск

Наши альбомы

Друзья сайта

Наш опрос

Статистика