Увеличилось в десятки раз рамонское бобровое стадо, родственников доставленных в 1886 году из Белоруссии для улучшения местной популяции пятерки животных. Довольны были Ольденбургские, державшие в зверинце ценных животных. Да и доход только от бобровой струи — кастореума, килограмм которого в сушеном виде в конце XIX века в Германии стоил более 1100 марок, был весомым приварком для содержания всего зверинца. Звери, предназначенные для охоты: олени, волки, барсуки, на заповедной территории охранялись специальной бригадой суровых горцев.
Из местной истории
Охота на оленей с собаками, верхом на прекрасных лошадях собирала во владениях Ольденбургских самую именитую и сановную публику. После каждой охоты стадо резко убывало, так как, прослышав об оленьей охоте в замечательных лесах Подворонежья, съезжались многие. А попасть на охоту в чудную Рамонь — считалось за честь. Лучшие собаки содержались в псарне, а облава на волка была регулярной. Содержали здесь и бобра, которого в народе называли «ходячей аптекой». Многие ехали посмотреть на это удивительное животное. А начиналось бобровое царство в Рамони так...
***
К приезду в Рамонь новых хозяев, семейства Ольденбургских, в окрестных озерах и реке Усманке от бобрового поголовья осталось лишь небольшое количество — потому как изловили-истребили их охотнички в воронежских ухожеях за ради ценного меха, что шел на кунташи воеводские да шапки царские. Уж и забывать понемногу жители стали, что за животина в водах местных обитает!
Пусть не строго судят меня знающие люди, но — что было, то было на пойменном Кривом озере. Однажды, в давние времена прибежал в Рамонь трясущийся от страха рыбачок. Он и рассказал собравшимся вокруг уличным зевакам, что чуть «черта в вентерь не поймал».
Ну, те: что да как, чуть на смех не подняли земляка, да нашелся один умник, подтвердивший, что и он наблюдал на озере «хозяина», который однажды подплыл к его удилищу и, высунув из воды мохнатую морду, злобно фыркнул и окатил зеваку каскадом брызг из под широченного хвоста, будто лопатой долбанувшего по воде. А тут и местные мальчишки рассказали, что по ночам на озере стоит жуткий треск — видать, кто-то из нежити деревья валит в воду, и ветки сами плывут по водной глади.
Вызвали местного священника, чтоб народ просветил. А тот и сам ничего не понимает. Лишь погрозил кулаком рассказчикам и наказал «не нести ересь». Правда, посоветовал всем, кого смущает нечистая, свечку в церкви поставить и молиться за душевное успокоение и чистоту помыслов. А тем временем семейство бобров, неведомо откуда для людей объявившееся, обживало затон.
* * *
Дошли слухи о живущем в озере черте до принца Ольденбургского. Не верил он россказням о нечистом. Решил лично выследить эту зверюгу. Засел с оружием он в камыши и стал ждать. Вдруг смотрит — плывет по озеру огромная ветка. В озере течения никакого, а она двигается с приличной скоростью почти на средине водоема. Удивляется принц. Решил дальше наблюдать. А тут и хозяин вынырнул с веткой в пасти. Не рассмотрел принц за веткой, что за зверь, да только догадка его прошибла — неужто бобр! Необходимо живьем брать «хозяина», да и все семейство.
Пригляделся в бинокль — правда, бобр!
Вернувшись домой, собрал совет из челяди и показал «хозяина» на картинке. Его полезные качества в медицине были известны давно. Парфюмеры Европы стояли в очередь за русским бобровым кастореумом, особой железе бобра. Аромат духов, сдобренный этим снадобьем, держался ну очень долгое время! А о бобровой шкуре, деликатесном мясе и нежном пухе для тончайшего фетра-кастро-фетра и говорить не приходится!
Все с любопытством разглядывали рисунок, а особенно тронул всех рассказ о возможных доходах от этого зверя, если держать его в зверинце и разводить в неволе. Решение было принято. Охоту назначили на пятницу. Вязали крепчайшие сети и кинули клич среди местных рыбаков на поимку зверя. Но те ни в какую не хотели идти в поход на черта.
— Совсем с ума стронулись эти высочества, — шли по Рамони разговоры. — Ишь, чего удумали — самого черта в зверинце содержать. А как он, нечистый, на Рамонь ополчится? Всем нам тогда будет некогда!
Но Его высочество все ж нашел нескольких отчаянных среди местных, что, приняв изрядную дозу водки, отправились с принцем на необычную ловлю. Был в той компании Петруша Излегощенский, что первый заметил на берегу поваленные острыми зубами зверей осинки и вербы. Он хохотал от удовольствия, когда на берег вытащили матерого зверя, и приговаривал: «Попался «хозяин», вот возьмут тебя принцы в оборот, чтоб людей не смущал!»
А потом местные все толпой шли смотреть на пойманного «хозяина» — матерого бобра. Тот угрюмо сидел в клетке и только иногда кидался на прутья, пугая любопытных.
Пришел и батюшка с попадьей. Поглядел на животное и ничего не сказал. Но, показав пальцем на Петра Излегощенского, крутившегося неподалеку, важно произнес: «Вот кто смуту навел! Он нечестивец! А зверей всех изловить надо. Неча деревья по берегам валить...»
Бобров всех постепенно изловили, разместили в зверинце и завезли новых издалека для притока свежей крови. А многие приезжавшие на охоту в Рамонь к Ольденбургским первым делом шли к бобрам. Да и доход от них наметился важный. Так что семейство из Кривого озера много пользы принесло владельцам замка.
А место у Кривого озера, где жили первые бобры, там еще турбазу «Березка» построили, долго в народе «хозяйским» прозывали. А откуда название пошло, так и забылось.
Впору ныне и памятник замечательному зверю в Рамони открыть. Сколько этого бобра в советские времена по всему миру расселилось — не счесть! А все с рамонских мест пошло, с Кривого озера. | 
