Имя декабриста С. П. Трубецкого (1790-1860) нам известно со школьной скамьи. После печально знаменитого восстания на Сенатской площади он был заключен в Нерчинскую тюрьму на пожизненную каторгу.
Род Трубецких берет начало от литовских князей Гедиминовичей - героев Куликова поля. В этом роду были и государственные деятели, и военные, и художники, и ученые.
Герой нашего очерка Владимир Сергеевич Трубецкой (1892-1937) был сыном ученого Сергея Николаевича, создателя русской историко-философской науки, первого выборного ректора Московского университета. После окончания гимназии и следуя родовым традициям он устраивается юнгой на миноносец «Всадник», а затем поступает волонтером в лейб-гвардию Кирасирского полка ЕИВ Марии Федоровны, который располагался в Гатчине. В период I мировой войны он командовал первым в России автоотрядом при штабе генерала Брусилова, хотя до того был уже ранен и награжден Георгиевским крестом.
Октябрьскую революцию не воспринял и в начале 1918 года в составе монархической организации участвовал, в попытке освобождения царя. Но в 1920 получил опять же от Брусилова (перешедшего в Красную армию), назначение в Орел в штаб Южного фронта. По пути был арестован в Богородицке и заключен в тюрьму, где заболел туберкулезом. В связи с этим был отпущен к семье, которая жила в Тульском имении Бобринских, в том же Богородицке, В период НЭПа переехали в Сергиев Посад, и поселились в аристократическом квартале, где жили в это время и другие княжеские роды.
В 1926 году он познакомился с известным писателем Пришвиным и под псевдонимом Ветов сам стал писать очерки для журнала «Всемирный следопыт». Но в годы так называемого «великого перелома» журнал был закрыт, Сергиевская лавра разграблена, а сам Трубецкой сослан в Среднюю Азию, в Андижан. Там он подрабатывал, как музыкант в ресторанах и узбекском театре, ведя переписку со своим другом - художником В. Голициным. В 1936 году тот уговорил Трубецкого писать мемуары. Владимир Сергеевич вначале планировал 4 части; «Детство», «Записки кирасира», «Война 1914 г.» и «Записки советского музыканта», Но, предчувствуя Недоброе, начал с «Записок кирасира» - в память гвардейских кавалеристов, павших в первые дни Германской войны. Насыщенные событиями того столь романтического времени, они рисуют яркие картины из жизни царско-дворянской России перед своим трагическим концом. Уютная Гатчина, обустроенная еще Павлом I, и повидавшая в начале бурного XX века и первые испытания подводной лодки на своих причудливых озерах, и неуклюжие полеты бесстрашных покорителей неба, которые своими аэропланами чуть не цепляли кирасирские пики. Грозная техника будущих войн неумолимо шла на смену рыцарским доспехам «синих кирасир». Напоенный сиренью гатчинский воздух сыграл определенную роль и в жизни царской семьи. Не в шутку напуганный покушениями народников, Алексндр III подолгу любил живать здесь. Его жена, датская принцесса Дагмара, по-русски Мария Федоровна, покровительствовала кирасирскому полку, квартировавшему в Гатчине. Не избежали «кирасирской судьбы» и их младшие дети. Наследник престола Михаил Александрович, будучи командиром Лейб-эскадрона, неожиданно женился морганатическим браком на жене своего же офицера (!?), за что был отправлен государем в провинциальный Орел. А его «безродная» супруга стала именоваться графиней Брасовой по названию княжеского орловского имения.
Поступок сына сильно огорчил Марию Федоровну, которая была верна строгим семейным устоям покойного Александра III. Однако этот удар был для нее не последним.
|
На отдыхе в Гатчине: В. к. Ольга Александровна и штабс-капитан Н. А. Куликовский (на заднем плане).
|
Ее младшая дочь, Великая княгиня Ольга Александровна, будучи уже повенчана с домом Ольденбургских, также влюбилась в красивого и статного кирасирского офицера Куликовского, которого она часто видела рядом с братом Михаилом. «Несмотря на свой высокий сан, Ольга держала себя чересчур свободно, избегая всякого этикета и помпы. Ее можно было встретить в сопровождении Куликовского на простом гатчинском извозчике или в укромных уголках обширного парка, прогуливающейся под руку». В обществе скоро заговорили об их романе и опять получился придворный скандал, приведший к тому, что вдовствующая императрица прекратила милостивые посещения своих «синих кирасир». Сам же Куликовский, - «этот ловкий человек с фигурой Аполлона», с помощью Ольги устроился личным адьютантом к ее мужу, немощному Петру Ольденбургскому, однако остался в списке офицеров полка.
По словам В. С. Трубецкого, Ольга со своим Куликовским после революции выехала за границу и там вышла замуж. Но это не совсем так, венчались они 4 ноября 1916 года в Старо-Киевской Васильевской церкви. |
Однако надо дать слово автору «Записок» (с незначительным сокращением). ...«Ее (Ольги) способности к живописи оказали ей в эмиграции известную материальную помощь. Среди буржуазных коллекционеров нашлись такие, которым было интересно иметь картинки с автографом родной сестры последнего русского императора.
Хорошо помню свою первую встречу с этой Великой княгиней в первый же год моего производства в кирасиры. ...Я ожидал приезда из Петербурга своей родственницы и по сему случаю прогуливался под стеклянным сводом Гатчинского вокзала, поджидая поезд. Среди многочисленной публики находилась одна дама небольшого роста, которой на вид было лет 30. У нее было некрасивое, но живое лицо, которое показалось мне знакомым. На ней была простая темная жакетка и черная шапочка, Впрочем, наружность этой дамы была настолько обыкновенной, что я обратил на нее внимание лишь тогда, когда увидел, что начальник станции отвесил ей низкий поклон, а станционный жандарм почтительно отдал честь. Тут я только догадался, что вижу великую княгиню Ольгу Александровну... Мне стало очень неловко, так как я уже дважды прошел мимо нее, не отдав чести, а между тем она смотрела на меня. Исправлять ошибку было неловко, и я отступил в дальний угол перрона. В это время на перрон вышли трое моих старших товарищей офицеров и она подозвала их к себе. Вскоре один из них подошел ко мне и сказал: «Великая княгиня заинтересовалась тобой и хочет, чтобы ты был ей представлен. Пойдем!» Сняв фуражку, я взял руку Великой княгини и поднес к своим губам, как требовалось обычаем. Последняя сжала мои пальцы в своих и, не глядя на меня, принялась весело беседовать с моими товарищами, а затем стала раскачивать мою руку из стороны в сторону. Положение было преглупое. Этикет не позволял мне избавиться от руки высокой особы, и я почувствовал, что густо краснею, как за себя, так и немного за Ольгу Александровну... на глазах у публики, которая с любопытством разглядывала нас... К счастью для меня, показался поезд. Опустив мою руку, Ольга Александровна весело улыбнулась и сказала несколько незначительных слов, на которые я ответил спокойно и почтительно, быстро совладав с собой. Помню, я долго отыскивал смысл поведения великой княгини.,, Хотелось ли ей наказать меня за то, что я прошел мимо, не отдав чести, или это было простым проявлением чисто женского кокетства? Не знаю. Знаю только, что я был поражен и несколько разочарован, ибо до сего времени я...»
К сожалению, на этом рукопись обрывается, а потому здесь, пожалуй, уместно сказать о дальнейшей судьбе как героев этой истории, так и самих «Записок». Летом печально известного 1937 года Владимир Трубецкой был арестован в Андижане и обвинен как член «национал-фашистской организации», которую якобы возглавлял его брат Н. С. Трубецкой, крупнейший лингвист и академик Венской академии наук. Неудивительно, что вскоре он был расстрелян. Следом за ним были расстреляны трое старших его сыновей, а в 1941 году и жена, Елизавета Владимировна, урожденная Голицина.
А «рамонская принцесса» Ольга со своим Куликовским в это время проживала в Дании и ее сыновья были уже лейтенантами датской гвардии. Довольно спокойно она прожила до 78 лет и тихо скончалась в 1960 году в Канаде на берегах озера Онтарио.
Судьба же «Записок» не менее драматична, чем судьба героев. Во время обыска при аресте отца сыновьям удалось спрятать несколько его тетрадок, Более полувека близкие семьи Трубецкого хранили их, и если бы не эта самоотверженность, бывший князь Трубецкой так и остался бы «следопытом Ветовым», автором фантастических очерков и охотничьих рассказов.
в. шилов,
краевед.
"Голос Рамони" от 14 марта 1992 г. |
