Этот старинный дворец в глубине парка люди, романтически настроенные, называют, приходилось слышать, «застывшим аккордом». Он и впрямь красиво «звучит» на фоне роскошного пейзажа с заповедным бором и словно упавшими в него с небес зеркалами незамутненных озер. В путеводителях замок поселка Рамонь обозначен как «дворец Ольденбургских»
Принцесса Ольга
|
|
По отцу она великая княгиня Романова, родная сестра последнего русского царя Николая II. по мужу - принцесса Ольденбургская. Род этот древний, исток его в скандинавском рыцарстве. В конце XII века Ольденбургские, правившие одним из германских герцогств, породнились с домом Романовых. Петр - муж Ольги - последний представитель рода по мужской линии.
Великой княгине Ольге было 19 лет, когда она приехала на жительство в Рамонь. Представление о том, как выглядела, дает фотография. Миловидная женщина и платье с кружевным вopoтничком - ни дать, ни взять, юная учительница, ушедшая после Бестужевских курсов в народ - сеять разумное, доброе... прожила Ольга в Рамони несколько лет, оставив о себе добрую память.
Однажды по весне встретил я у дворца старика в вылинявшем полушубке. Он осенял себя крестом, приговаривая: «Царствие тебе небесное, матушка Ольга Александровна!» Я еще обратил внимание на то, что дед говорил о принцессе, как о родном человеке.
- Мы с ней и в самом деле родня! - важно промолвил обладатель видавшего вида тулупчика. - Так что, любезный, не усмехайся: крестная она мне. |
Дедушка говорил правду. У Ольги немало было крестников. Она заботливо следила за тем, чтобы они учились, помогала одеждой, обувью. А во время эпидемий ходила по баракам, не боялась заразиться. Шутила: «К принцессам зараза не пристает...»
Но вот личная жизнь у нее не складывалась. Разные кривотолки ходили по поводу ее брака. Большинство во всем винило-таки принца: дескать, мало уделял внимания супруге, чрезмерно увлекался охотой, лошадьми. Однако, судя по всему, не страсть к развлечениям развела Петра с Ольгой. Как мне рассказывали, у них были разные взгляды на то, каким путем развиваться России, пережившей бурю 1905 года. Ольга хотя и «ходила в народ», но считала незыблемым порядок, при котором одни живут в роскоши, а другие в нищете. Она не понимала своего благоверного, когда тот посещал крестьянские «сборища», увлеченно читал брошюрки об устройстве мира на принципах свободы и равенства.
Идейный конфликт зашел столь далеко, что в 1916 году Ольга навсегда покидает Рамонь с подвернувшимся ей «под горячую руку» поручиком Куликовским. После Февральской революции она скитается по взбаламученной России до тех пор, пока не прибыл корабль, присланный за нею королевой Великобритании,
Стамбул, Копенгаген, Торонто... В Канаде она жила в доме 'у русских эмигрантов Мартемьяновых. Вот лишь один эпизод. Однажды в Торонто пожаловала на яхте все та же королева Великобритании. Зная, что здесь живет ее родственница, королева пригласила Ольгу в гости. Но визит чуть было ие сорвался. У Ольги Александровны не нашлось платья, мало-мальски пригодного для приема. После долгих колебаний она купила новое, истратив последние 30 долларов. В этом платье ее и хоронили...
Принц Пётр
|
Рамонские старики рассказывали, что молодой принц любил ходить «на болото». Там собиралась «мотаня», то бишь веселая компания девчат и парней. Они пели и плясали под балалайку или гармонь. Принца «ждали, как Бога», потому как он виртуозно играл на этих инструментах. Предпочитал Петр лапту, где ценились ловкость и умение поразить соперника мячом, сплетенным из конского волоса. От ударов на теле игроков оставались синяки и шишки. Парни поначалу щадили принца, но он обижался: «Играть надо по-честному...» Сказано - сделано. Серега Целуев, один из лаптежников, запустил мячом с такой силой, что принц упал. Парни враз оторопели - что-то будет. А ничего. Петр засмеялся, подошел к Сереге и дал ему червонец - по тому времени немалые деньги. Промолвил:
- Выпейте за мое здоровье, конфет своим девчатам купите. Только уговор: Ее Высочеству, мамане моей не говорите, что я малость ушибся. Иначе она меня в Петербург отправит, там в лапту играть негде и не с кем... |
|
Русский писатель Иван Бунин, случайно встретившись с Петром в Париже, набросал его портрет: «Меня удивил его рост, худоба - какая-то особенная, древняя, рыцарская... Небольшие подстриженные усы красно-коричневого цвета и выцветшие глаза, скорбные, тихие и очень серьезные, под треугольно-поднятыми бровями...» Ну чем не Дон Кихот из Ламанчи? Бунин встретил принца Петра, когда тому перевалило за пятьдесят.
Бунин знал, что Петра связывала дружба с царем Николаем II. «Его, царя, политику, - свидетельствует писатель, - он всегда считал безумной». Бунин цитирует слова принца, однажды сказанные Петром после встречи со «старыми революционерами»: «Как грустно, что Коля (царь Николай II) никогда не бывал на подобных вечерах. Все, все было бы иначе, если бы вы (революционеры) с ним знали друг друга...»
После 1917 года Петр не хотел уезжать из России. Уединившись на хуторе Сорокино, что неподалеку от Рамони, он увлеченно занимался научно-сельскохозяйственными опытами. Но когда мужики прознали, что принца ждет арест, они решили действовать. С документами, удостоверяющими, что «... податель сего является крестьянином Березовской волости», Петр Александрович Ольденбургский, одетый в армяк и драную шапку-треух, прошел беспрепятственно через все чекистские кордоны и вскоре оказался за границей.
На чужбине принц начал писать «рассказы из народного быта». Его герои, рабочие и крестьяне, пережив революционный угар, душой понимают, что другого пути для них, кроме того, что указан Христом, нет и быть не может. Завел Петр Александрович собственную ферму под французской Байоной - с коровами, курами, кроликами и садом.
Иван Бунин очерк о встречах с Его Высочеством заканчивает потрясающими строками: «Гроб ею стоит теперь в подземелий русской церкви в Каннах, ожидая России, упокоения в родной земле».
Ну а что же дворец? Его «биографий» повторяет перипетии, выпавшие на долю всей российской империи, Сразу после октября 1917 года из него вывезли в неизвестном направлении ценности - картины, книги, мебель, посуду. Приспосабливали дворец под солдатскую казарму, тифозный лазарет, под библиотеку, институт, военный госпиталь, под заводоуправление. Сейчас ходят разговоры, что якобы «положил» на него глаз некий «новый русский» - мечтает обосноваться в здании, которое архитектор Нейслер построил, совместив несокрушимость рыцарского замка с комфортом, достойным коронованных особ. Но знающие специалисты уверены, что никакого другого варианта, кроме музейного, дворец «просто не выдержит физически». И они, по-видимому, правы: прошлое надо вспоминать, а жить в нем невозможно.
Пятерим ВАРФОЛОМЕЕВ,
соб. корр. «Труда».
«Голос Рамони» от 10 сентября 1999 года |
