|
|
Все, что мы знаем сейчас о рамонском крае, его истории, стало во многом известно, в логической и хронологической последовательности, благодаря многолетней краеведческой, исследовательской работе Николая Владимировича Ильинского. Он не только сложил из разрозненных фактов и сведений историю рамонской земли, но и донес ее в систематизированном виде до людей, написав и издав книгу «Рамонь».
Рамонские школьники трех десятилетий помнят Николая Владимировича как учителя химии, завуча. Первый учебный год в Рамони начался для него в 1938 году, но учителем он стал намного раньше - в 1927-м, после окончания педагогического техникума в станице Новоаннинская Волгоградской области. Родители у него были педагогами, родители родителей по материнской и отцовской линиям тоже учительствовали. |
Так что Николаю Владимировичу не пришлось раздумывать над выбором жизненного пути. Все решилось само собой и было предопределено намного раньше, чем возник вопрос выбора профессии.
Он был хорошим учителем. Мягкость, сердечность, скромность, взращенная несколькими поколениями, и доставшаяся ему по наследству деликатность не мешали быть требовательным, когда надо - строгим. Ему легко было работать с детьми. Они прекрасно понимали, что всеми поступками их учителя руководит правдивость и доброжелательность.
...Далекие сороковые годы. По городам и весям огромной страны катится Отечественная война. Там, где она прошла безжалостной поступью, остались горе, смерть, голод. Разрушительное дыхание войны коснулось Рамонского района, самого поселка. От задонских сел остались пепелища, вражеские снаряды рвались на улицах Рамони. Враг был за Доном, но на незанятой территории района жизнь продолжалась. Скупы и суровы строки районной газеты той поры. Я держу в руках две ученические тетрадки с неровными, торопливыми записями, сделанными Николаем Владимировичем уже после войны, перед отправкой редакционного архива в Воронеж. Он выписал из подшивок газеты военных лет наиболее интересные, характерные факты, некоторые заметки переписаны целиком. Эти подшивки не вернулись, осели где-то во время переорганизаций 50-60-х годов. Но благодаря Ильинскому мы смогли получить представление о том, чем жили земляки в военные и послевоенные годы. Эти записи помогли представить обстановку давно минувших лет. Самому же Николаю Владимировичу не надо было призывать на помощь воображение. Война, разруха, послевоенные трудности - его биография.
28 октября 1941 года. Это день призыва в армию. 20 ноября 1941 года - первый фронтовой день. 4 декабря впервые увидел передовую. Ильинский считает, что ему повезло. Повезло потому, что войну начал с наступательных боев. В декабре сорок первого началась великая битва за Москву. Стрелковая бригада, в которой служил рядовой батальона связи Н. Ильинский, за две недели прошла с боями более сотни километров, участвовала во взятии Волоколамска.
Но горькая чаша не обошла и его. Около года провоевал благополучно, хотя не берег себя, забывал об опасности. В один из боев восстанавливал линию связи. Совсем близко разорвалась мина. Тяжелое ранение, затем госпиталь и увольнение из армии, как тогда говорили, по чистой, то есть без надежды вернуться в строй. Многих такой жизненный поворот сломил бы, навсегда сделал в своих и чужих глазах инвалидом-неудачником. Но Ильинский выстоял, сумел сохранить жизнелюбие, интерес к окружающему миру.
В феврале сорок третьего он вернулся в Рамонь. Вскоре бывший воин продолжил учить детей. Тогда же, в конце сороковых и начале пятидесятых годов, начал Николай Владимирович систематическую работу над воссозданием истории нашего края. Вряд ли у него уже оформилась мысль о написании книги, но работа захватила его, увлекла на долгие годы.
- Сначала меня заинтересовала история дворца Ольденбургских, - рассказывал мне Николай Владимирович. - Затем я узнал о создателе винтовки Мосине, потом возникла мысль об организации школьного краеведческого музея. Подключил ребят. Сам беседовал со старожилами, собирал интересные документы, знакомился с архивными материалами, исторической и краеведческой литературой о Воронежской области.
Подобный опыт работы у Николая Владимировича уже был: он принимал участие в создании краеведческого музея в Россоши, когда учительствовал там в 1930-1932 годах. Настойчивости, трудолюбия, энтузиазма хватило не только для себя, но и для того, чтобы увлечь своих учеников. Для них началась пора походов по подворьям и чердакам старых домов Рамони и близлежащих сел, интересных находок, радостных открытий. Поисковая работа не обходилась без приключений.
Николай Владимирович как-то рассказал историю о приобретении старинной ступы. Владелица никак не соглашалась расстаться с предполагаемым экспонатом. «Я, говорит, ею завтра весь день буду печь топить». Пришлось произвести обмен деревянной ступы на дрова, что ребята и сделали с большой деловитостью. Был найден интереснейший документ - квитанция сахарозаводчика об уплате им акцизного налога с количества сахара, произведенного за сезон сахароварения 1864-1865 года. С пуда брали по 20 копеек. Этот документ помог вычислить сезонную производительность завода в 1865 году. Она оказалась в 6 раз меньшей, чем суточная в настоящее время.
Параллельно с этим у Ильинского накапливался исторический материал другого плана: архивные справки, рассказы очевидцев, разнообразные документы. При его систематизации обнаруживались белые пятна, неясные места в истории края. Здесь уже на помощь пришла краеведческая литература.
Николай Владимирович и сам удивлялся, когда он все успевал, где брал силы.
- Как у вас возникла мысль об издании книги?
- Все началось с газеты. К 1957 году у меня накопился богатый фактический материал. Заместитель редактора paйонной газеты предложил мне подготовить к печати серию очерков из истории рамонской земли. В течение 1957 года они были опубликованы. Они-то и легли в основу книги.
Скажу, что многотрудная эта эпопея не испугала Ильинского, не отбила у него желания еще раз пройти тернистой дорогой книгонаписания. Он с присущим ему оптимизмом продолжал исследовать историю нашей земли, собирать и изучать материал. И в 1984 году мы получили второе, дополненное издание книги «Рамонь».
Под влиянием Ильинского я тоже увлекалась историей Рамонского района. Сейчас уже не помню, за каким именно документом пришла к Николаю Владимировичу. Мы начал и его искать, долго рылись, сидя на полу в дальней комнате, в кипах бумаг, тетрадей, фотографий, поминутно отвлекаясь то на редкий снимок, то на интересную запись, то на старинный документ. Тут мне попался старый, затертый на сгибах лист. Разворачиваю и вижу подробнейшее генеалогическое древо Ольденбургских, нарисованное и написанное характерным дрожащим почерком Ильинского.
- Да, немало потрудился я тогда, - прокомментировал мою находку Николай Владимирович. - Жаль, что бумага почти истлела, скоро совсем рассыплется. А переписать мне уже не удастся...
Он имел в виду то грустное обстоятельство, что единственная его рука с каждым годом тряслась все больше, и он не мог даже писать, поэтому все свои материалы в газету отстукивал на старенькой печатной машинке. Но генеалогическое древо ведь не напечатаешь.
- Николай Владимирович, если доверите, я возьму домой и сделаю вам копию.
- Дело не в доверии, ведь не один час потратите...
- Ну и что! Мне интересно!
И действительно было очень интересно. С восторгом я обнаружила близкую родственную связь нашей Евгении Максимилиановны Ольденбургской с Жозефиной Богарне - любовницей, а потом и женой Наполеона Бонапарта. Не поверила сама себе, звоню Ильинскому: - Это правда, я ничего не напутала?
Он подтвердил исторический факт и рассказал еще много интересных вещей, которые в древе не указывались.
Ильинскому мы обязаны созданием и существованием районного краеведческого музея, который носит звание народного.
Часто говорили мы с Николаем Владимировичем о войне. Я все пыталась понять, что человек чувствует в условиях непрерывной опасности, что заставляет его выполнять свой долг, рискуя жизнью? Николай Владимирович, подумав, ответил: «На войне привыкаешь к опасности, не думаешь о ней, в отдельные моменты даже забываешь. Многие мои товарищи совершали подвиги и только потом узнавали, что это был подвиг. Со стороны все воспринимается по-другому. Люди делают свое дело, думают только о том, чтобы выполнить задание, а оказывается, это подвиг».
Как-то мы с нашим редакционным бухгалтером пошли к Ильинскому, чтобы поздравить его с праздником. Не помню уже с каким: толи с Днем Победы, то ли с днем рождения. Неважно. Важно то, что это посещение вспоминается как последняя моя встреча с ним. Мы купили бутылку шампанского, коробку конфет, какие-то фрукты и отправились в дом, который стал таким печальным и сиротливым после смерти Ольги Леонтьевны. Она была его другом, женой, ангелом-хранителем. И проживи она дольше, его жизнь тоже могла бы иметь другую конечную дату.
В доме уже чувствовалось длительное отсутствие женской руки, но Николай Владимирович встретил нас радостно и оживленно. Посетовал, не углубляясь, на беспорядок, отсутствие угощения, пригласил в комнату. Мы нашли рюмки, открыли шампанское, конфеты. Произнесли тост и все приличествующие случаю слова, выпили.
Вскоре его определили в Рамонский дом-интернат, где он прожил всего несколько месяцев. А 28 февраля 1997 года его не стало.
...Иногда тянет к старому дому Ильинских. Если встать к нему спиной, то перед глазами распахнется один из красивейших рамонских видов: река, лесные дали, дорога, крыши пристанционного поселка - все, что так любил Николай Владимирович, чем дорожил, чему посвятил свои книги. И, кажется, здесь, в прозрачных просторах речной поймы, растворена его душа, его любовь, его жизнь.
Татьяна БАЖЕНОВА.
«Коммуна» от 31 июля 2003 года | 
