|
|
Я родился в 11 мая 1938 года в селе Хреновое Хреновского р-на (ныне Бобровского) Воронежской области. Родители: Ефанов Пантелей Дмитриевич, Ефанова Екатерина Ивановна - начинали свой жизненный путь преподавателями начальных классов сельских школ. Они, в своё время закончили Рабфак в г. Ельце, затем Педучилище, чуть позже отец поступил в Воронежский пединститут на историческое отделение, закончив 2 курса, его призвали в армию в резервный стрелковый полк.
Он директорствовал в школах сел: «Митрофановка» Хреновского р-на, после в селе «Успенское» Хреновского р-на. Мать преподавала в селе «Донское» Водопьяновского р-на. Встретились они на школьной конференции, полюбили друг друга, женились в 1934 г. Уже до войны было трое детей. Пращуры мои, что по материнской линии, что по отцовской - крестьяне. Память хранит то, что связано с отцом - его родители проживали в д. Барановка Елецкого уезда. К великому сожалению, не сохранилось фотодокументов о моих дедах. |
Так как я родился буквально перед войной, смутно вспоминается жизнь моя. Первое, что хорошо запомнилось, это снег, наверное, когда меня катали на санках. Были очень суровые зимы. Что запомнилось, это белоснежное сияние. Потом вдруг все изменилось, какие-то бесконечные станции, очень темные, страшные, наверное, я ревел во всю глотку. Бабушка, мамина мать, Софья Ивановна Лоточко, как могла меня успокаивала. Ох и трудно было двум женщинам с тремя орущими чадами. Потому что после бесконечных скитаний, мы оказались в г. Боброве. Здесь я четко помню, как люди закапывали свой нехитрый скарб в землю. Помню воющие звуки фашистских самолетов, как впадали мы дети, от всего этого, в ужас. Взрослые старались спрятаться по подвалам, погребам, канавам, что уж чувствовал ребенок, я думаю понятно. Время шло. Прекратились бомбежки. На железнодорожной станции стали появляться эшелоны с разбитой техникой.
|
Я взрослел, в 44 году мне исполнилось 6 лет. Под руки попали мел, уголь. Я начал усиленно рисовать, Гитлера, Геббельса и прочую погань на заржавевших листах железа, на всем, что могло заменить бумагу. Дома появлялись газеты, «Крокодил». Мне говорили, что у меня хорошо получаются, танки, самолеты, фрицы с поднятыми руками. Начало моей «карьеры» - баталист. Да, отлично запомнился день победы. Не знаю, когда прозвучало, что враг разбит, помнится, что это произошло ночью или под утро. Люди целовались, плакали, обнимались. Кажется, что весь городок вышел на улицы. Я это запомнил на всю жизнь. Вскоре вернулся отец с бородкой под Щорса. Мы, дети, облепили его, отгоняли мальчишек и девчонок, которые тоже хотели прильнуть к нему. Отца привлекли к партийной работе. |
Родители Э. Ефанова |
|
С друзьями -1948 г.
(верхний ряд 2-ой справа) |
Вскоре за нами пришла «полуторка». Погрузились и поехали в Рамонь. Жилье нам досталось у самой реки. Мы, дети, с любопытством рассматривали, что там в воде. Поразили мальки веером разбегающиеся от наших ног. После знакомства с водоемом отец соорудил нам удочки с леской из обыкновенной катушки. Я с братом Борей (на два года моложе меня) стали по утрам пропадать на речке. Лето закончилось, и меня отвели в первый класс. Отлично помню свою первую учительницу Елену Ивановну Мельникову. |
Отец работал инструктором РККПСС при Рамонском райкоме Березовского р-на (ныне Рамонского). Да, чуть не забыл, у нас в доме находились две работы отца, выполненные до войны. Теперь я скажу, они были дилетантскими. Выполненные они были на фанере, размером где-то 40x50см. По-видимому, малярными красками - «Ночь с луной» и «Лесной пейзаж с тройками». Я постоянно смотрел на них и мечтал о том, когда я сам смогу сделать, что-либо подобное.
Возвращаюсь к 1-му классу Рамонской школы. Елена Ивановна, знакомясь с детьми, спрашивала нас: «кто кем мечтает стать». Я ответил, что буду художником. Вспоминается еще один случай из детства. В 46 году начались работы по восстановлению рамонского сахарного завода. И вдруг рабочие обнаружили неразорвавшуюся авиабомбу, в 50-ти метрах, от основного корпуса завода. Вызвали саперов из Воронежа, назначили день подрыва опасной находки. Отец вывез всю свою семью в район Радчино, где-то км за три. Бабушка осталось дома, спряталась в погребе. Прозвучали три сирены, после чего так ахнуло, что нам детям показалось, что взрывная волна докатилась и до нас. Это была последняя отрыжка той проклятой войны. Возвращаясь, мы подобрали несколько осколков от той бомбы. На лугу за рекой до сих пор зияют воронки от былых бомбежек Рамони. Пришли домой, бабушка собирает стекла от выдавленных взрывной волной окнах.
Жили мы в 800 метрах от завода. Помню, как расконвоированные румыны или мадьяры, гнали плоты в Воронеж. Часто пришвартовывались под Рамонью, ходили по дворам, обменивали свистульки, зажигалки на мыло. Кормила их река.
Время было очень трудное. Наступал голод. Выручила нас, в эти дни лихолетья, коза «Катька», которую родители приобрели по приезду в Рамонь. Мама моя уже не работала. Весь дом был на ней. Чтобы помочь семье материально, занималась портняжеством (шила неплохо платья). Бабушка ходила в лес за грибами, ягодами, набирала диких груш. Ели мы в это время, что придется, берега реки были усыпаны ракушками, собирали желуди, жарили их. В августе ели позднику, которая в изобилии росла повсеместно (сейчас ее нет, уничтожил колорадский жук) Выручило еще то, что отец получал райкомовские пайки, в виде овсяной муки, очисток из сахарной свеклы, одним словом, выжили, что не скажешь о других. Сам был свидетелем как подбирали трупы двух умерших сестер. До сих пор вспоминаются их опухшие, синие ноги. Но хватит об этом.
Жизнь продолжалась.. Я усиленно рисовал свои баталии: самолеты, танки со сломанными стволами (естественно немецкие). Помню один рисунок, где из уст одного красноармейца в каске со звездой, звучало: «Товарищи фашисты сдавайтесь!». Был разговор с учительницей, с отцом, с тех пор рисунки мои онемели потихоньку. Меня начали приучать изображать предметы быта, как кружку, чашки, фрукты.
Прошло три года и началась, скитальческая жизнь. Отца назначили с повышением в село Грачевку Грачевского р-на (ныне Липецкой области). Ехали мы в грачевку поездом. Вещи ехали за нами опять же на «полуторке». Помню, была пересадка на станции Графская. Вот там-то я впервые увидел громадные пейзажи, натюрморты. Все это просто потрясло меня. Как можно так передать снег, деревья или арбузы, цветы?! Я уже понимал, что вся эта «прелесть», дело рук человеческих.
В Грачевке все было необычно. Отсутствие леса (км в Юти), малюсенькая речка (забыл название), но и там водилось кое-какая рыбка. Частенько, я с братом, убегали на ее малюсенький плес. В школе, я уже учился в 4-м классе, был у нас учитель, который водил нас на экскурсии по родному краю. Меня всегда удивляла разница в ландшафте. Везде была своя красоты. В мае месяце 49 года мама родила нам младшую сестренку Люду. Итак, нас стало четверо. Старшая сестра Эля с 35 г, затем я с 38 г., брат Боря с 40-го и наконец, Люда с 49-го.
Мне уже приобрели акварельные краски и я с головой уходил в свои фантазии. Бумаги уже не хватало. Рисовал на шпалерах, сам сочинял сюжеты. Едва привыкнув к новым местам, успев обзавестись новыми друзьями, пришлось вновь менять место жительства. Отца перевели на новое место, с. Токай, Воронежской области, на должность парторга местной МТС. Во время переезда (опять на полуторке), я вовсе глаза смотрел, на постоянно меняющийся пейзаж. Новое место отличалось своим необычным расположением. Располагалось селение в лощине, окруженное холмами, на которых стояло 2 или 3 ветряных мельницы, из которых действующей была одна. Все селение наполовину огибала маленькая речушка «Токайка», она была по-своему красива, с изобилием мостиков, с маленькими плесами, заросшая тальником. Особенно запомнилось ее весеннее буйство. Грохочущие льдины и маленькие заторы. Также в ней водилась рыба. И мы с братом летом постоянно пропадали на ней. на окраине селения стояла церковь без куполов, переоборудованная под клуб, также находился книжный киоск, где я частенько бывал. Любил запах всех канцтоваров, от карандашей, книг и плакатов, коих в то время было уже порядочно.
В коридорах школ уже были развешаны картины местного художника Сергея Фадеева. В основном это были копии с репродукций картин И. И. Шишкина, И. И. Левитана. Они были написаны масляными красками, и я подолгу разглядывал их.
"Зимой". 2001 год, хм 48х56 см.
Китай, частная коллекция
Наконец-то, на меня обратил внимание С. Фадеев и пригласил меня к себе. Был он старше меня лет на 7-8. Он показал мне все свои работы. Это были картинки на местные мотивы. Он рассказал мне о том, как нужно готовить холст для письма масляными красками, как делать предварительные рисунки к «картинкам». Чуть позже я с ним опять повстречался. Я был на 1-м курсе Елецкого художественного училища, а он оказался на 5-м. Продолжим описание моей жизни...
Прошло еще 2,5 года. Отца опять бросили на другую партийную работу, в другое место. Это было с. Молотово, что находилось в трех км от станции Грязи. Я уж не пишу какого района и какой области, дело в том, что это было, наверное, до кромсания такой громадной области, как Воронежская, на Липецкую и Белгородскую. Опять на должность парторга местной МТС. Вот тут-то, я начал учиться, прямо скажем, неровно. Дело в том, что в Токайской школе я начал учить немецкий язык, а в Молотовской был только английский. Ну никак он мне не давался, к тому же надо было проходить два года в один год. Прошу простить меня за невнятность повествования.
Учебный год, как всегда, начинался с сельхозработ: подбирания колосков, выливания из нор сусликов и пр. Молотово (ныне переименовано), отличалось от предыдущих отсутствием реки. Был правда зарыбленный пруд, который охранялся колхозными объездчиками. Я подрос, вытянулся, так сказать, что послужило поводом для обидных кличек. Стал замкнутым, уходил в поле, там находил успокоение. Еще полюбил лазать по деревьям, так сказать «Тарзанить». К этому времени видел этот трофейный фильм раза три. Домашние прозвали меня «Тихоней». Отец решил устроить меня в Елецкое художественное училище. Но ... опоздали. Зато через год, после окончания восьми классов средней школы успешно поступил в училище.
Это было в 1953 году. Да, чуть не забыл, возвращаюсь опять в Молотовскую среднюю школу. Родители приобрели мне масляные краски и начал пробовать писать ими с натуры, благо, что руководил мною учитель по рисованию и черчению Николай Павлович (фамилию не помню) пришедший в нашу школу в последний год моего в ней «мучения».
Эдуард Ефанов. 2008 год |
